В моей жизни имя и творчество Константина Симонова занимает особое место. Я, эвакуированный полуголодный девятилетний еврейский мальчик, узнал о нём холодной зимой 1942 года на уроке в школе номер 5 города Фрунзе. Помню, как наша худенькая, небольшого роста учительница, развернув номер республиканской газеты «Советская Киргизия», тихо сказала: - «Дети, здесь напечатано очень хорошее стихотворение. Его написал поэт Константин Симонов». И с дрожью в голосе стала читать. Мы знали, что её муж, как отцы большинства из нас, в то тяжелейшее время был на фронте под Москвой. Учительница ничего не знала о судьбе своего супруга, как и мы о судьбах наших отцов и старших братьев. Наверное, поэтому так взволновали нас, мальчишек и девчонок, врезавшиеся на долгие годы строки: «Жди меня, и я вернусь всем смертям назло…». Фронтовики, возвратившиеся с войны, рассказывали, что многие из них носили в карманах гимнастерок газетные вырезки с этим стихотворением. В нём поэт сумел выразить в страшную пору войны самые главные и нужные миллионам людей мысли.

С тех пор прошло более шестидесяти лет. И в том, что более сорока из них я, кадровый офицер, а затем пенсионер активно сотрудничал с военными изданиями, а затем и с газетами «Советская культура» и «Труд», во многом сыграло творчество писателя, поэта, драматурга и журналиста Константина Михайловича Симонова. За годы Второй мировой войны поэт зарекомендовал себя первоклассным журналистом. Он бывал на передовых всех фронтов и своими стихами, очерками, рассказами, корреспонденциями способствовал победе над немецким фашизмом. Впервые всему миру стало известно о массовом уничтожении гитлеровцами в концлагерях евреев именно после публикации в трёх августовских (1944 г.) номерах газеты «Красная звезда» очерка Константина Симонова «Лагерь уничтожения». В 70-е застойные годы, когда о нацистском геноциде евреев не принято было писать (он фактически замалчивался), лишь огромный литературный и нравственный авторитет Симонова позволил ему опубликовать свои фронтовые записки о жертвах Майданека и Освенцима. Он также написал о евреях – героях войны: командире саперного батальона 38-й армии Иосифе Беринском, о морских разведчиках - «еврейском гусаре с шумными повадками одессита» майоре Людине и лейтенанте Геннадии Карпове (материалы о нём сейчас хранятся в музее «Холокост»). О них и о многих других воинах-евреях писатель вспоминает исключительно уважительно и тепло в журнале «Дружба народов» за 1974-75 годы. Позже эти записки вошли в 8 и 9 тома его собраний сочинений.

До последнего времени в печати и на экранах ТВ можно встретить статьи и видеофильмы о Симонове, восхвалявшем Сталина в годы войны. Человек своего времени и своего общества он жил по его законам. После войны, обласканный властью, он стал одним из секретарей Союза писателей СССР, редактором журнала «Новый мир». Константину Симонову, безусловно, пришлось в своё время участвовать во многих пропагандистских кампаниях. Где бы он ни был за свою внешне благополучную, а в реальности драматически-сложную жизнь, его везде просили читать военные стихи, которые в авторском исполнении, несмотря на грассирование, всегда звучали особенно проникновенно. Однажды после выступления на одном из творческих вечеров его спросили:- «А вы не еврей?»… Евреем Симонов не был, но и антисемитом он не был никогда. Сын писателя Алексей Симонов так рассказал об истории доклада отца о космополитах в Союзе писателей: «Шел 1949 год. Когда Сталин дал указание заняться космополитами, а к ним относили в основном евреев (достаточно вспомнить убийство Михоэлса и разгром Антифашистского комитета), первый удар нанесли по критикам космополитам. Были раскрыты их псевдонимы. Настоящие фамилии оказались сплошь еврейскими. Следующим шагом должен был стать разоблачающий доклад первого секретаря Союза писателей СССР Александра Фадеева. Но он запил, и доклад мог сделать один из двух его заместителей - либо ярый антисемит Анатолий Софронов, который горел желанием расправиться еще с целым рядом неугодных ему евреев, либо мой отец. Вот и весь выбор, какой был у отца… Тем не менее время альтернативы не оставляло. И отец сделал доклад, о котором всю жизнь жалел…». Писатель Аркадий Ваксберг в книге «Сталин против евреев» описывает случай, когда в 1952 году Сталин предложил А. Фадееву «письменно санкционировать казнь виднейших еврейских писателей. «Фадеев попытался этот позор разделить с Симоновым… «Ты, Саша, списки составлял,- сказал ему Симонов,- ты и подписывай, а я подписывать не буду. Баста!» И Фадеев вынужден был подписать сам.

Я уверен, что Константин Михайлович не был антисемитом еще и потому, что две довоенных жены поэта, Ата Типот и Евгения Ласкина (мама его сына, известного режиссера, литератора и правозащитника Алексея Симонова), были еврейками. Любимым учителем был поэт Павел Антокольский, а близкими друзьями - Евгений Долматовский, Роман Кармен, генерал Давид Ортенберг… Он много помогал Борису Слуцкому, смог опубликовать записные книжки поэта-фронтовика, еврея Семёна Гудзенко и воспоминания о нём, посмертную книгу публицистики о войне Ильи Эренбурга…

ХХ съезд партии кардинально изменил политические взгляды Константина Симонова в отношении личности Сталина. Один из героев его романа «Солдатами не рождаются» говорит о «вожде всех народов»: « это человек великий и страшный». «Добавлю от себя, - уточняет Симонов,- не только страшный, очень страшный, безмерно страшный…». В ноябре 1965 года на вечере в Центральном Доме литераторов, посвященном 50-летию Константина Симонова, отвечая на хвалебные поздравления коллег, юбиляр откровенно сказал:- Я хочу, чтобы мои товарищи знали, что я… не всегда был на высоте. На высоте гражданственности, на высоте человеческой. Бывали в жизни вещи, когда я не проявлял ни достаточной воли, ни достаточного мужества. Помня это, я постараюсь их не повторять, как бы трудно не приходилось». Своё слово он сдержал.

В семидесятых годах я будучи офицером проходил военную службу в гвардейском мотострелковом полку в Кутаиси. Писателя Константина Симонова, председателя Совета по грузинской литературе при Союзе писателей СССР, обожали в Грузии. На скромной даче в абхазском селении Гульрипши ему хорошо работалось. Здесь он часто встречался с друзьями - талантливыми поэтами и писателями Грузии, переводил их произведения. С юных лет Симонов полюбил творчество Владимира Маяковского, который родился в Грузии, в имеретинском селении Багдади, где ежегодно проводились Всесоюзные Дни Маяковского. Во время празднования 80-летия Маяковского в его родном селении состоялось открытие прекрасного памятника выдающемуся земляку. На торжества приехал Симонов, стройный, ещё не старый, но безмерно усталый, с совершенно седой головой. В те дни мне, наконец, выпало счастье познакомиться и поговорить с любимым поэтом, доброжелательным и отзывчивым человеком. В перерывах между официальными мероприятиями, Константин Михайлович в своей, наверное, только ему присущей манере, спокойно, будто спрашивая, рассказал мне, что многие годы подражал Маяковскому и считал своим гражданским и писательским долгом заниматься наследием Владимира Маяковского. Он также поделился своим замыслом восстановить, показать в Москве и  провезти по всей стране выставку «20 лет работы Маяковского». Симонов подробно расспрашивал меня о службе и жизни российского офицерства в Грузии. А после юбилейного собрания в здании кутаисского драматического театра, где самым ярким было выступление Симонова, мы сфотографировались на память. Затем Константин Михайлович оставил автограф на своей книге стихов. Нынче в Детройте она занимает самое почётное место в моей небольшой домашней библиотеке.

Еще до войны Константин Симонов написал такие строки:

До отдыха в кругу семьи и старости поэт не дожил. Умер, когда ему ещё не было и шестидесяти четырёх. И завещал развеять свой прах на Буйническом поле под Могилёвом, где впервые увидел, как воины 388-го полка, стояв на смерть, остановили гитлеровские танки. На том самом памятном фронтовом маршруте, о котором поётся в замечательной симоновской «Песне военных корреспондентов»- «от Москвы до Бреста…», стоит валун, на котором высечено всего лишь два слова: «Константин Симонов»