Слушайте наше радио!
Сеть
RussianTown
Перейти
в контакты
Карта
сайта
Портал русскоговорящей
Атланты
Читайте статьи различной тематики
на нашем сайте
Портал русскоговорящей
Атланты
Читайте статьи различной тематики
на нашем сайте
Главная О нас Публикации Знакомства Юмор Партнеры Контакты
Меню

«Театр должен говорить о вечном»

russiantown.com
«Театр должен говорить о вечном»

Эти интервью разделяют во времени несколько часов. Одно – с актрисой Ольгой Остроумовой, второе – с организатором ее выступления в Атланте Светланой Лещенко. Мне показалось интересным поставить их рядом.

- Ольга Михайловна, есть ли для вас разница: перед кем играть?           

- Вы имеете в виду российскую публику и здешнюю ? Нет, я думаю, что если вещь, которую ты играешь, ставит общечеловеческие проблемы, то разницы нет. Сейчас поясню. Семейные отношения существую во всех странах. И они почти везде одинаковы. Есть какое-то положение женщины в семье, ее духовное состояние. Если человек во время спектакля на это откликается, то … это нормально, это естественно.         

- Вы играли много ролей в кино и театре. Есть та, которая удалась?            

- Это сложно – «удалась, не удалась». Это очень разные вещи – актерское самочувствие и зрительское восприятие. Я, например, очень люблю свой фильм “Валентин и Валентина”. Вы его даже не знаете. Это по рассказу Валентина Распутина. Потрясающий библейский сюжет! Кроме того, мне надо было всю жизнь моей героини проиграть – от семнадцати лет до глубокой старости. И мне
было интересно чисто профессионально: и как это вытянуть, и как сыграть. Это всегда интересно для исполнителя.
Вот почему-то считаются “Зори…”моей лучшей картиной. А я, например, не могу ее сейчас смотреть. Я вижу массу своих ошибок. В чем-то она была прямолинейная, скажем так. Хотя, с другой стороны, мне говорят, тогда были девочки такие - комсомолки. Может быть…Но, как работа… Конечно, это было интересно, потому что Станислав Иосифович Ростоцкий - очень интересный человек и режиссер. Потом - мы были совсем молодыми. Вот и “Доживем до понедельника” зрители хорошо помнят. Я ее долго вообще не могла воспринимать, как серьезную актерскую работу. Это очень разные ощущения: актерское - изнутри и зрительское - снаружи. Совершенно разные ощущения.
- Чему вы отдаете предпочтение – театру или кино ?                   
- Я театр больше люблю. Я ведь и заканчивала театрально-художественный институт, и работала всю жизнь в театре. И роли играю замечательные – в пьесах Чехова и Булгакова…

 - А у Булгакова что вы играете ?

- Елену в “Белой гвардии”. Булгаков какой-то … немыслимый автор. Играть и произносить текст его героев - наслаждение.

- И, наверное, наслаждение - чувствовать реакцию партнеров, зрителей…

- Да, и это очень важно. Когда ты окунаешься в эту необычайную атмосферу … Это ведь то, чего давно уже нет, уничтожено все: эти герои, их чудесные отношения друг к другу… Когда мы репетировали эту пьесу, я все думала: «А чем они отличаются от нас»?.. Ведь они там и напиваются, и вот…муж уехал, она тут же целуется с Шервинским. В чем же они другие? Это была “белая кость”. Было в них что-то такое заложено – генетически. Табу какие-то были в жизни. Те же 10 заповедей, которые мы знаем и нарушаем, для них - святое. Нельзя было предать, бросить товарища в беде. Если бросил, то Студинский хотел стреляться тут же. Помните? Честь была превыше всего. В чем Булгаков велик? Он пишет совершенно нормальным языком, не каким-то высоким штилем. Но его герои – другие, и это чувствуется, и в этом чудо абсолютное. И зрители нас воспринимают потрясающе. Мы уже лет десять играем “Белую Гвардию”. Полный зал. И даже, когда приходят старшеклассники… Поначалу их слышно, какой-то смех в зале, шепоток. А потом …затихают. Затихают и начинают слушать. И, мало того - у спектакля (не у фильма!), есть фанаты и фанатки, которые по тридцать раз ходят! И среди них очень много молодых! Вот это мне очень дорого. Ведь это - не про них, не про нас, это ведь от них очень далеко. И, если им нравится, - это и есть самое замечательное, а не только то, как мы это сыграли. Это такой спектакль, что мы, актеры, вплываем в него, как рыбы.

- Многие ваши американские зрители уехали из Советского Союза пятнадцать - двадцать лет назад. Они хорошо помнят Россию прежнюю и совсем не знают нынешнюю. Как бы вы описали ситуацию в стране. Я имею в виду не столько политику и экономику, сколько исскуство.

- Вы помните, было время, когда газеты и телевидение были интересней, чем театр. В девяностых годах народ несколько отошел от театра. И тогда стали его завлекать: оголяться или что-то в этом роде. Даже академические театры пошли на поводу у части зрителей. В каких-то спектаклях, не во всех, конечно. А сейчас прошло это время. Хотя сказать, что сейчас сложилась ситуация, когда государство сильно занято искусством, нельзя. Но цензуры нет, конечно. Играть можно все, но всплывает очень много чепухи. Кто хочет ставит, что хочет. Я вообще считаю, что во все сложные – переходные - времена надо ставить классику. Она не подведет, потому что она - классика. Она уже отстоялась. Было время, когда шли на что-то сиюминутное. Но и это прошло. Ну, а то, что на культуру выделяют денег мало – очень плохо. А сейчас вообще готовят какую-то реформу, которой все театры пугают. Чтобы театры выживали сами. А театры не могут сами выживать, без дотаций государства. “Ну, хорошо,- говорят,- останутся те, кто выживет”. Такое отношение к искусству пугает.                

- Что для вас антреприза? Возможность сыграть то, что хочется?

- Нет, скорее, возможность поездить, возможность подзаработать денег, каких в театре не заработаешь.Хотя я, вообще, редко соглашаюсь. Я была в Америке с антрепризой Михаила Казакова, но мы тогда не были в Атланте. Ну, Казаков режиссер солидный. Конечно, для антрепризы берут материал «полегче». Во-первых, чтоб не возить с собой много декораций и костюмов. Но все равно выбираешь. В сегодняшней пьесе, например, есть искренность, человечность, то, что отзывается в душе женщины. Хотя я слышу и здесь, и в России смех мужчин из зала. Узнают себя, что ли. Для меня всегда должно быть что-то, что меня трогает, что меня может взволновать, а значит и любую женщину в зале. Пьеса должна вызывать какой-то отклик: не просто быть комедией положений, где просто трюки, трюки… И здесь, и в Москве люди смеются и плачут одинаково. Я люблю театр с его переживаниями, с его причастностью, а не созерцанием. Созерцать можно балет. А в драматическом театре зритель должен сопереживать.

- Есть роли , которые вы бы хотели сыграть ?

- Всю жизнь меня об этом спрашивают. Вы знаете, я никогда не загадываю. У меня никогда не было определенной мечты. Я принимаю то, что есть. И в театре я от какой-то роли могу отказаться.У меня уже такой статус, когда я сама могу выбирать. Ну-у, я просто что-то не выберу. Я не из тех актрис, которые сами ищут режисера, театр, заставляют театр над этим работать. Нет. Как-то мне везло всегда. Я играла в театре Гамсуна, Лопе де Вега, Жана Ануйя, играю Чехова «Вишневый сад». Теперь играю автобиографическую пьесу Михаила Рощина. Есть у него такая замечательная пьеса, действие которой происходит в середине прошлого века, когда автор еще был мальчишкой. Взросление человека на фоне советской эпохи. Очень трудно и интересно очень.
Конечно, в театре должен быть поиск новых форм. Это еще Чехов говорил устами Треплева. Всего этого сейчас очень много в театрах Москвы. И новые формы, и молодая режиссура пришла. Может быть только через несколько лет мы поймем: новые формы это, или так - пена какая-то. Главное, мне кажется, театр должен говорить о вечном. И проблемы вечные никуда не денутся, пока жив человек.
 
…Партнеры Ольги Михайловны все чаще заглядывали в дверь - времени до начала спектакля оставалось мало. Мы распрощались… А потом был Спектакль! Француженка по имени Нат все порывалась выбраться из семейно-застольного плена и улететь, улететь куда угодно, пусть даже в совершенно незнакомый город со странным названием - Акапулько. И зал сопереживал, грустил и смеялся. И мужской смех был отнюдь не реже, чем в Москве. И аплодисменты, и цветы после окончания спектакля. И на другой день я часто улыбался, вспоминая вчерашний праздник, который подарили всем нам блестящие актеры…
 
 
 
 
 
 
                                                                                                                               “Тяжелый” город
 
                                                                              Встречаются два приятеля.
                                                                            - Слушай, Вахтанг   Кикабидзе такая лажа - ни голоса, ни слуха.
                                                                            - Ты что, был на концерте?
                                                                            - Нет, Гогия напел.
                                                                             / советский анекдот /
              
                - Светлана, прежде всего хочу вас поблагодарить за помощь в организации интервью с Ольгой Остроумовой. Думаю, читателям “Русского города” будет интересно “пообщаться” с ней. Мой первый вопрос вам: какое у вас, как у зрителя, впечатление от спектакля?
                - К сожалению, по “техническим причинам”, как организатор мероприятия, я смогла посмотреть только часть спектакля. Впечатление очень приятное. Во-первых, пьеса выбрана удачно и хорошо принимается публикой. Во-вторых, Ольга Остроумова актриса, с которй я знакома много лет, и отношусь к ней трепетно, как к актрисе и как к человеку. Это - звезда, которая не болеет «звездной» болезнью. Она, как всегда, сыграла свою роль великолепно. Женщинам в зале этот образ, по моему, показался близок. Прекрасно сыграл и Владимир Стеклов. Но самой большой неожиданностью для меня явилась игра дочери Ольги Михайловны - Ольги Левитиной. Я эту девочку знаю давно, и тем неожиданнее для меня было превращение тихого и вежливого (по жизни) ребенка в эдакую мегеру в полосатых чулках. Я получила большое удовольствие.
                - Какие у вас, как у организатора, впечатления от представления?        
                - Увы! - самые негативные. Столько сил и энергии затрачено, чтобы собрать… треть зала - 200, даже меньше, 198 человек. Гастроли – это все-таки бизнес. Заранее звонит продюсер. Ты берешь какие-то обязательства. Приезжают уважаемые актеры. Мне было стыдно. Тем более, после такой чудесной игры актеров. Хотя та публика, которая пришла, вела себя прекрасно.
                - Я знаю, у вас создана целая система организации концертов.
                - Это, действительно, система. У меня собрана приличная база данных – 1300 потенциальных зрителей. И лотерея, которую я провожу перед представлениями, постоянно пополняет ее. За два месяца до начала спектакля начинаю звонить каждому (!) За сутки до начала рассылаю e-mails: «Пожалуйста, не забудьте, во вторник спектакль». Работает website, где можно получить информацию и заказать билеты. Этого нет ни в одном городе Америки. Никто не может сказать, что не знал .Это притом, что билеты в Атланте дешевле, чем в других городах. Но если там - аншлаги, то у нас треть зала. В этом плане Атланта – «тяжелый город».
                - Почему же Атланта «тяжелый город» ?
                - Я не знаю. Жизнь везде сумасшедшая. Но те чувства, которые ты испытываешь от игры настоящих актеров! Как можно жить без этого? Это же – потребность - как кислород. Концерт – это шоу, это полегче. А театр заставляет человека думать. Иногда это необходимо – остановиться на бегу и задуматься. Лень - вот что мешает. Допускаю, иногда тема привезенного спектакля не очень интересует публику. Например, на мой взгляд, Ширвиндт и Державин привозили такой спектакль. Но как играли! Как играли! И , если уж так, надо пойти, посмотреть, чтобы составить свое мнение. Еще говорят: «Вот, если бы спектакль был в воскресенье!» Не получается в воскресенье. Но, зная о спектакле еще в январе   можно в марте заранее окно выкроить. Человек покрывается – я прошу прощения за резкость - плесенью, сидит в своем болоте - диван, TV. Очень хочется не потерять то, что привезли оттуда – веру в волшебную силу искусства.
                - И что дальше? Вы намерены, «сжав зубы», продолжать «миссионерскую» деятельность?
                - Каждый раз я спрашиваю себя: “Зачем?”
                - Ну, и зачем?
                -…и каждый раз думаю: «Ну, еще разок». Притом, что выступления планируются заранее. Что дальше? Вот в мае приезжает Максим Галкин. Здесь я думаю, проблемы с реализацией билетов не будет. В июне уникальный певец и композитор Витас, привозит программу “Песни моей мамы 2”. Это - ностальгия по молодости. Очень советую сходить. А что потом? Будет ли следующий спектакль - под вопросом. Вот теперь я вынуждена снять прекрасный спектакль московского Театра Луны «Ночь нежна» по пьесе Фитцжеральда. Это уже труппа актеров - 25 человек. И продюсер не имеет права рисковать. Для нас русская культура остановилась на моменте времени, когда мы уехали. А там культура не останавливалась. Неужели не интересно составить свое мнение о том, что происходит с российским искусством? Не верю.
 
              Человечество делится на три категории: на тех, кто читал “Братьев Карамазовых”, на тех, кто собирается прочесть “Братьев Карамазовых” и на тех, кто никогда не прочтет “Братьев Карамазовых”. В какой категории мы?..