Салон Сергея Волжского Artistic Hardwood Floors, что в районе Бьюфорда, достаточно известен в Атланте, и не только в среде ценителей искусства резьбы по дереву, поэтому я очень обрадовалась, узнав, что мне предоставляется возможность лично познакомиться со столь талантливым и неординарным человеком.

Салон занимает небольшое, но достаточно вместительное здание, все помещения которого наглядно демонстрируют, что же на самом деле представляет собой художественый паркет. Хозяин, мужчина средних лет, с сияющими глазами и легкой сединой, одетый самым обычным образом (рубашка с короткими рукавами, шорты и сланцы), широко улыбаясь, вышел нам навстречу и проводил вовнутрь. И там мой рот открылся, да так больше и не закрывался от увиденного. Подобное мне доводилось видеть лишь однажды - в Петродворце (как потом выяснилось, Сергей принимал самое непосредственное участие в реставрации тамошнего паркета, а также полов в Михайловском дворце в Стрельне, в резиденции Петра Третьего в Ораниенбауме и много где еще).

В одной из комнат в углу стоит старинное пианино (Jacob Brothers, New York), которому никак не меньше сотни лет, и которое Сергей самолично отреставрировал. Везде на стенах висят картины-медальоны всевозможных форм и размеров, демонстрирующие, на что способны руки мастера. Это не описать, это просто нужно увидеть! На одном из них, на первый взгляд, нет ничего примечательного, но, если присмотреться повнимательнее, становится понятно, что дерево уложено таким образом, что рисунок волокон представляет собой настоящий фонтан! Сергей комментирует, что эта технология называется «Вудстрим» и представляет собой очень кропотливую и дорогостоящую работу.

На другом медальоне изображены две лошади, белая и вороная, склонившие головы одна над другой, за ними – заходящее солнце. Все дышит покоем и умиротворением. Спрашиваю, сколько же времени нужно, чтобы создать подобную картину? Оживившись, Сергей рассказывает: «На лошадей у меня ушло полтора месяца. Но это я работал только над ними. Все закрыл, отключил телефон и работал. Я не мог этого не сделать. Я, как только  увидел этих лошадей на озере, сразу понял - я должен это сделать. Я не делал никаких набросков. Просто пришел домой и стал вырезать куски дерева... Когда закончил, обрезал, сделал рамку, повесил на стену и понял - медальон получился в форме седла. Потому так и смотрится гармонично. Тут же все на уровне ощущений...» Видно, что это – его любимое детище...

Как я поняла со слов Сергея, на подобные работы иногда требуются многие месяцы. Например, чтобы набрать так понравившийся мне медальон «Орхидея» (в котором, кстати, каждый видит что-то свое: кто-то – раскаленное солнце, кто-то – глаз мистического существа), Сергею пришлось потратить больше года, перебрать более двадцати тысяч квадратных футов дерева и выбрать «всего» лишь четыре тысячи кусочков(!).

В своих работах Волжский применяет технику с возможностью использования различных материалов. На одном медальоне видны тонкие полоски меди и бронзы и еще чего-то, очень похожего на яшму или малахит. Не удержавшись, я спрашиваю, что же это? Сергей, улыбаясь, отвечает: «Кукуруза! Обработанная...»

Меня мучает очередной вопрос: как же все это рождается? Художник пожимает плечами и отвечает: «Не знаю, просто беру и делаю. Например, картина «Глаз смотрящего за нами». Я случайно нашел кусочек орехового дерева, который, на мой взгляд, был похож на глаз, а потом вокруг него сложилась такая космическая игра пространства».

Вообще, я, как человек, имеющий такое же отношение к искусству резьбы по дереву, как балерина к ядерной физике, буквально завалила Сергея самыми разными вопросами. Он же, как человек, отлично знающий и по-настоящему любящий свое дело, терпеливо и подробно объяснял мне самые разные стороны своего ремесла. Так я узнала, что при работе дерево ничем не обрабатывается, а только покрывается лаками, которые не изменяют его натуральный цвет, а лишь более выгодно преподносят его. Сергей открывает профессиональный секрет: он предпочитает работать с продукцией немецкой компании Berger Seidel. «Они даже в фильм о своей продукции  пригласили и меня участвовать. Я почувствовал себя звездой... Их лаки просто феноменальные. Плюс, они выпускают целый ряд продуктов для поддержки и восстановления паркетных полов.»

Я продолжаю бродить из комнаты в комнату, не переставая восхищаться. Здесь тебе и самая настоящая абстракция, и художественные полотна (типа, оленя в горах Кавказа или тех же лошадей), и звезда Давида, и даже совершенно не типичной формы и уникального рисунка конференц-стол. Сергей же продолжает делиться профессиональными секретами. Оказывается, для работы предпочтительнее древесина из северных областей – она более прочная. Например, пенсильванский дуб – одно дело, алабамский же – совсем другое. Нет плохого дерева. Есть более ценные породы, есть менее ценные. Существует, например, золотое дерево. Когда кусочек такого дерева валяется на дороге, никто не обратит на него внимания. Но если его обработать и покрыть специальными лаками, оно приобретает медово-янтарный, а проще - золотой оттенок.     Из Южной Америки поставляется Bolivian Rosewood - самое крепкое дерево в мире, крепче дуба почти в три раза.

Далее я попадаю в небольшое помещение, занятое под офис. На стенах по американской моде в рамках висят всевозможные дипломы и сертификаты (National Wood Flooring Association, 2004 Businessman of the Year, 2003 Leadership Award). Замечаю фотографии президентов Рейгана и  Буша-младшего с благодарственной надписью мастеру. Еще одна – изображение, на мой взгляд, дельтаплана. У меня рождается очередной вопрос: при чем здесь делтаплан? Выясняется, что это вовсе и не дельтаплан, а Super Light Aircraft, то есть там еще и мотор имеется. Сергей мечтательно закатывает глаза и рассказывает: «Полеты - это наркотическая страсть, которая присутствует всегда, сейчас же это только мечты и воспоминания («Мечты, мечты, где ваша сладость!»), потому как между работами по дереву и пчеловодством катастрофически не хватает времени и нет возможности его купить...»

Та-а-ак, он еще и пчеловод... Моментально рождается строчка: «Пилот, художник, пчеловод - сам черт никак не разберет...» Спрашиваю: при чем тут пчеловодство? Сергей охотно рассказывает. Оказывается, его первое образование - строительно-архитектурное, позволило ему нанять достаточно высокий пост - главного инженера реконструкционного управления. «Я не состоял в партии, хотя по статусу должен был быть как минимум рядовым членом КПСС. Время было глухое, конец 70-х годов, никаких надежд на то, что что-то изменится в плане политической формации, не было... Когда разногласия с существующим строем зашли далеко, возникла потребность создания психологической ниши. Я стал искать возможность наружной или внутренней эмиграции, в чем мне и помогли пчелы. Мое второе образование – биолог. Мною был создал пчелокомплекс "Северный" в пятистах километрах к югу от Санкт-Петербурга. В середине 80-х в период перестройки-перестрелки я все это приватизировал... Потом была пасека «Борть» на юге Псковской области... В 1990 году я первый раз приехал в США – в Американских журналах печатались мои статьи, которые представляли большой интерес для страны. Остаться не планировал, но потом события повернулись таким образом, что это стало вопросом выживания - уж очень много талантливых и невероятно умных людей погибло в перестрелках... Это была одна из причин, по которой мы решили начать новую жизнь здесь. Вот тогда пчеловодство мне и помогло, одного искусства было бы недостаточно. Сейчас же появились люди, которые могут помочь мне воплотить в жизнь мою давнишнюю задумку. Мы решили, что настало время для того, чтобы открыть  центр пчеловодства "Борть" - компания, которая была у меня в России, - здесь в Америке, для русскоговорящих соотечественников.»

Мне становится все более интересно, и мой следующий вопрос – что за слово такое – «Борть»? Оказывается, бортничество (от «борть» - дупло дерева) первоначально означало добывание меда диких пчел из естественных дупел, затем разведение пчел в выдолбленных дуплах. Сергей показывает фотографии, на одной из которых он сидит чуть ли не на верхушке дерева:  «Вот то, чем я занимался: отлавливал лесных пчел и проводил селекцию...».

Спрашиваю, что же он делает для того, чтобы «уговорить» диких пчел жить в одомашненных ульях на пасеке. В ответ он загадочно улыбается и выдает: «Нужно дать им что-то взамен», но секрета не открывает. «Задача бортника - подстеречь момент, когда пчелиная семья, следуя законам сохранения рода, начинает роиться (разделяться на несколько роев) и завлечь его (новый рой) в приготовленное для них жилище. Мы влияем на породы пчел, стараемся подстроить их под наши нужды: заменяем им матку в соответствии с нашими потребностями. Очень популярны сейчас русские пчелы в связи с их высокой устойчивостью к климатическим условиям и ко многим паразитарным заболеваниям. Мир пчел - огромен, страшно увлекателен, неизведан... В Америке есть Ассоциация Апитерапии (от латинского apis – пчела) - лечения и поддержания здоровья при помощи продуктов пчеловодства, что, в принципе, древнее иглоукалывания и акупунктуры. В Испании есть наскальные рисунки, изображающие человека, лезущего на скалу за медом. Вокруг него летают пчелы, и это относится к 10 веку до н.э. Есть также наскальные рисунки в пирамидах  Египте. Существовал также закон Ярослава Мудрого об охране бортничества. На дереве с пчелиным дуплом делалась пометка, и кто это дерево грабил, того ждала смертная казнь (для сравнения: если ты убил раба на дворе соседа, то платил всего несколько куньих шкурок штрафа). Пчеловодство - стабильный источник постоянного дохода. Это экономическая часть. Но нас больше всего интересует здоровье... И с этой целью мы открываем реабилитационно-оздоровительный центр на одной из наших пасек недалеко от Хелена. Это совершенно уникальные места, настоящие Альпийские луга, хрустальные реки, чистый воздух - все зовет к тому, чтобы этот центр состоялся именно там. Наш центр рассчитан не только на тех, кто серьезно болен, но и на тех людей, кто просто хочет отдохнуть, познакомиться с этим удивительным миром пчел... Приобщение к центру «Борть» будет целительно не только в медикаментозном плане, но и в психологическом. Особенно для тех людей, которые как-то не нашли себя здесь в Америке, которые испытывают ежедневный стресс из-за недостаточного знания языка, неумения водить машину, другого темпа жизни... Мы также планируем обучать людей, которые хотели бы научиться пчеловодству, на наших пасеках здесь, в Бьюфорде, и в горах Джорджии. В связи с этим я ищу единомышленников (биологов, врачей, пчеловодов), особенно людей в возрасте, у которых есть время (чего нам всем так не хватает), знания и желание их использовать...»

Я, вспомнив фильм «Белые росы», спрашиваю Сергея, при каких же еще заболеваниях, кроме радикулита, применяется апитерапия?

«Очень часто применяется при подагре, и это классическая клиника. Часто при различного рода заболеваниях суставов. Псориаз, дерматиты, тромбофлебиты... Мне трудно объять всю широту заболеваний. Прежде всего это очень важно в профилактическом плане. Это нужно всем, в разной степени, но любое применение прежде всего нуждается в диагностике и консультации с лечащим врачом. Есть люди, которые высокоаллергичны не только к укусам пчел, но и ко всем продуктам пчеловодства. Это примерно один человек на 10-15 тысяч. Да, встречается не часто, но тем не менее... У меня, например, сестра такая...»

Рассказав еще много интересностей о пчелах в целом и пчеловодстве в частности, Сергей пригласил нас к себе домой, так сказать, посмотреть все на практике... Загружаемся в машину, едем. Вся дорога занимает не более пяти минут (чему могут позавидовать многие американцы: не всем так везет – пять минут езды от дома до работы).

Дом Волжского представляет собой отдельную тему для разговоров. Во-первых, расположен он на огромном участке земли. Запах стоит дурманящий – все в цвету. Вокруг огромные кусты черники, под ногами – гигантская земляника (мне, профану, объяснили, что это вовсе и не земляника, а какая-то змеиная ягода). Рядом с домом – самодельный пруд, в котором Сергей разводит рыб - Butterfly koi, каждая из которых размером с довольно упитанного судака, только ярко-оранжевого цвета. Напротив дома – почему-то двухэтажная баня, а недалеко от нее – ульи с пчелами. 

Эти самые пчелы толпами летают вокруг, и меня охватывает ужас – сейчас нас покусают. Но, кажется, Сергей знает, как с ними договориться, по крайней мере в поведении пчел не замечается вражды. Волжский подходит к одному из ульев, снимает крышку и достает одну из рамок, по которой, как ни в чем не бывало, продолжают ползать пчелы – не отрываться же от работы только потому, что кто-то решил на них посмотреть. Мой, казалось бы, утихший ужас возрастает с новой силой – сейчас пчелы, озверев от такого хамского обращения, точно набросятся на нас. Сергей подмигивает и успокаивает: «Они же знают хозяина».

Потом мы, осмелев, фотографировались на фоне ульев, с пчелами и без, кормили удивительных оранжевых рыб, а на прощание пообещали, что обязательно приедем собирать чернику, как только она созреет, и пить медовуху...